Как Ильми Умерова в школьные годы советская власть судила

Сегодня, 26 августа 2016 года, в 16:00 в центре Киева на Майдане пройдет акция в поддержку Ильми Умерова. Этого крымского татарина в Крыму россияне заточили в психбольницу за то, что он открыто говорит о захвате Крыма. Об этом подробно вчера писал сайт LB.ua.

Мы же остановимся на одном моменте из биографии Ильми Умерова — на так называемом «детском процессе». Приводим ниже статью историка Гульнары Бекировой на «Крым.Реалиях» об этом беспрецедентном даже по советским меркам судилище. На фото выше — Ильми Умеров и Эльвер Сулейманов.

Подписывайтесь на наши новости в Facebook и Вконтакте

Национальное движение крымскотатарского народа было чрезвычайно массовым, по сути всенародным. В нем участвовали люди разных поколений – и самые пожилые, и очень юные. Начало 1970-х – период реакции и суровых репрессий против активистов движения. А 1974-й год был годом юбилейным – тридцать лет депортации крымских татар. И потому внимание правоохранителей к участникам движения было повышенным. К этому времени обыски и аресты активистов движения стали едва ли не обыденным явлением…

В апреле 1974 года в Маргилане были произведены очередные обыски. На этот раз с раннего утра правоохранители обыскивали дома рабочих Зекки Кадырова и Рустема Умерова. После чего они были доставлены в городской отдел милиции, причем вместе с детьми Умерова – Ильми и Бекиром и их товарищем Эльвером Сулеймановым.

Здесь их подвергли многочасовому допросу, отказались передать еду, принесенную родственниками. Только после того, как возмущенные произволом люди стали собираться у здания милиции, в десятом часу вечера задержанных, наконец, отпустили…

Как выяснилось, на детей Рустема Умерова – Ильми и Бекира, а также Эльвера Сулейманова было заведено уголовное дело. Ребята обвинялись по печально известной статье 191-4 Уголовного Кодекса Узбекской ССР (распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй) в том, что в апреле 1974 года они «изготовили и распространили» в Маргилане рукописные листовки следующего содержания: «Товарищи крымские татары! Пусть каждый из вас задаст себе вопрос: люблю ли я свою Родину? Если да, то почему вы молчите? Неужели и кровь ваших дедов и прадедов не зовет вас на Родину? Вспомните 44-й год, как страдали наши матери в холодных вагонах! Вспомните, сколько ваших братьев и отцов потерялись, не найдя свою семью! Вспомните! И если после этого вы будете молчать, то мы будем вправе назвать вас изменниками Родины! Чтоб нам в глаза смотрели дети без огорчения и стыда. Да будет всем на белом свете близка татарская беда! КТБ».

Вот что рассказывает об этом Бекир Умеров: «В 1974 году я учился в восьмом классе, а мой старший брат Ильми в десятом. Приближалась тридцатая годовщина депортации нашего народа. Надежда на скорое возвращение на родину в Крым, связанная с Указом от 5 сентября 1967 года, давно рухнула. Инициативники распространяли информацию о многочисленных гонениях, которым подвергались крымские татары, самостоятельно вернувшиеся в Крым. Велась петиционная кампания за прекращение произвола и решение крымскотатарского вопроса. Ребята, живущие в районе шелкокомбината Маргилана, затеяли распространение листовок. Большинство группы составляли старшеклассники нашей школы. В начале апреля я увидел, как Ильми пишет листовки и присоединился к нему».

18 апреля ребята распространили первую партию листовок. У них не было плана действий, они не распределялись группами по районам, не опасались прохожих. Кто-то мазал самодельный клей, кто-то наклеивал листовки…

После обнаружения листовок – а ребята наклеивали их на стены домов, на стволы деревьев, бросали в почтовые ящики – городскими отделами народного образования Маргилана и Ферганы были срочно проведены в школах, а затем переданы в КГБ контрольные диктанты. После сличения почерков и «задушевных» бесед опытных в таких делах педагогов было отобрано десять работ и вместе с сорванными листовками они были направлены на почерковедческую экспертизу в научный институт в Ташкент.

Даже после этого ребята продолжали готовить листовки. 28 апреля расклеили их опять. Позже выяснилось, что по всему Маргилану более недели, ночами, под видом обычных граждан, дежурили оперативные группы.

На рассвете 30 апреля 1974 года в дом Умеровых явились около десяти сотрудников силовых структур и предъявили санкцию на обыск. В ту ночь, за несколько часов до обыска, к ним приехал гость из Самарканда Энвер Омеров. Он тоже попал в список подозреваемых и подвергся проверке. Особенно тщательно обыскивали школьные принадлежности. Изымали ручки, карандаши, тетради. Нашли стопку копировальной бумаги. Часть ее была новой, часть использована в разных целях, но были и листы, по одному разу использованные для копирования листовок. Это было то, что они искали…

Вспоминает Бекир Умеров: «Один из следователей почему-то настойчиво увязывал последнюю строку отрывка из стихотворения Бориса Чичибабина «…Близка татарская беда» с нашей подписью «КТБ», расшифровав ее как «крымскотатарская беда». «Какую беду для крымских татар готовит ваша организация?» – кричал он. Я пояснял, что беда с крымскими татарами произошла 30 лет назад, а подпись «КТБ» означает «Къырым татар балалары». По моей версии получалось, что не надо искать взрослого руководителя. Но, видимо, ему больше нравилась своя версия, и этот разговор повторялся снова и снова».

Несколько раз назначалось и отменялось судебное заседание по делу о листовках, где обвиняемыми были Умеров Ильми и Сулейманов Эльвер. Каждый раз, когда назначалось судебное заседание, к зданию приходило много людей, активисты движения как могли поддерживали ребят.

Хотя обвинение в отношении Бекира Умерова было прекращено, но прокурор передал бумаги, с ним связанные, в комиссию по делам несовершеннолетних при горисполкоме – вместе с готовым решением поместить Бекира в колонию для несовершеннолетних преступников. Началось терроризирование родителей подростка…

Дело в отношении ребят не «склеилось» и все-таки было прекращено, но, как отмечали в своем обращении активисты национального движения Маргилана: «Прекращение дела не решило также ни одного вопроса о прекращении дискриминации крымских татар в школах. Все требования нашего народа требуют неотложного решения руководством партии, а не в зале суда, не в обкомах и КГБ, не в комиссиях по делам малолетних преступников. Независимо от того, можно одобрить или нельзя ту или иную форму протеста, она порождена преступлением против народа и адресуется врагам народа и государства».

Этот эпизод в жизни юных фигурантов политического процесса не только не испугал, но скорее вдохновил их для дальнейшей борьбы. Уже повзрослев, они продолжили деятельность в нелегком деле восстановления прав своего народа, влившись в сплоченные ряды крымскотатарского национального движения…