Как российские священники помогали захватывать Крым

16 марта 2020 года российское издание Meduza с офисом в Риге опубликовала статью «Вежливые батюшки Как священники РПЦ участвовали в присоединении Крыма». Приводим ее ниже, сохраняем терминологию, которую использовали российские журналисты (кроме заголовка). Заглавное фото: Военные и священнослужители у пограничной части в Балаклавском районе Севастополя. 1 марта 2014 года. Scanpix / LETA

Шесть лет назад, накануне референдума о вхождении Крыма в состав России, у ворот украинских военных частей появлялись странные и довольно разнородные группы людей: кроме «зеленых человечков» без опознавательных знаков и казаков, украинских военных уговаривали сдаться новым властям священники Русской православной церкви (РПЦ). У них это получилось — и практически все украинские военные на полуострове восприняли проповеди о прекращении кровопролития и сложили оружие. Корреспондент отдела расследований «Медузы» Лилия Яппарова узнала подробности этой спецоперации, которая проводилась при участии российского Министерства обороны.

Батюшка, казаки, Евангелие

Рано утром 27 февраля на территории Крыма появились вооруженные группы российских военных — всего за несколько дней эти люди, так и не представившись и не надев знаков различия, заблокировали внутри воинских частей полуострова почти 20 тысяч украинских военных. Участие российских войск в крымских событиях отрицалось Россией и было признано лишь спустя месяц после присоединения региона: 17 апреля 2014 года Путин заявил, что «за спиной сил самообороны Крыма, конечно, встали наши военнослужащие». По данным назначенного тогда Верховной радой на пост и. о. министра обороны Украины Игоря Тенюха, в Крыму и Севастополе находилось 18,8 тысячи украинских военнослужащих, из них представителей военно-морских сил — 11,9 тысячи, воздушных сил — 2,9 тысячи, остальных воинских частей — 4 тысячи. 

Вскоре у ворот гарнизонов начали появляться неизвестные, которые называли себя «переговорщиками». В каждую часть они передали ультиматум: отказавшимся перейти «на сторону крымской власти» остается только сложить оружие — или будет штурм. В переговорах принимали участие и российские военные, и крымские ветераны, и даже родственники запертых в частях солдат, вспоминает находившийся в те дни на полуострове военный эксперт Владислав Шурыгин: «[Представители России] искали людей, связанных с конкретными частями, и задача у них была одна: подвести военнослужащих Украины к готовности контактировать с военнослужащими уже напрямую из Министерства обороны, которые не спешили [в части] лезть, потому что неизвестно, как люди себя поведут. Так что нужно было довести до офицерского состава, что Россия дает гарантии: все будет зашибись».

Год спустя, когда на новоселье одного из ветеранов спецподразделения «Вымпел» ФСБ участники крымских событий начнут за столом вспоминать о спецоперации, они вспомнят и о переговорщиках — в стихотворной форме. (Управление «В» ЦСН ФСБ, или группа «Вымпел», — специальное подразделение Центра специального назначения Федеральной службы безопасности. Элита спецназа; большая часть информации о деятельности группы является засекреченной. Основные направления работы: проведение контртеррористических операций, участие в мероприятиях по защите конституционного строя России и борьба с проявлениями международного терроризма). 

«И распахивается дверь гарнизонная,

Входит в нее батюшка с крестом да кадилом,

А за батюшкой стоят казачки нарядные… —

то есть [рассказывали] прямо вот таким текстом! На мотив „Песни о купце Калашникове“ Лермонтова, знаешь?» — говорит участник того застолья, на ходу вспоминая зачин поэмы о переговорщиках. Целиком она не сохранилась — ее запретили записывать. «Мне так понравились эти стихи! Я говорю: „Можно я запишу?“ Мне в ответ: „Ты ку-ку, что ли?“ Так что поржали и забыли», — сокрушается собеседник.  

Корреспондент «Медузы» попросил вспомнить еще хотя бы несколько строчек — и продолжение стихотворения о том, как к оказавшимся в оцеплении украинским военным на переговоры пришли российский священник с казаками, оказалось не таким лирическим. 

«Кто не откажется, тому рубль целковый,

А кто откажется, тому кадилом и нагайкою! —

кадилом по лбу, видимо», — смеется собеседник. И удивляется, узнав, что это были не просто стихи — как выяснила «Медуза», священники Русской православной церкви (РПЦ) действительно участвовали в спецоперации в Крыму — по приглашению Министерства обороны РФ. 

Вести переговоры с украинскими воинскими частями могли и священники, и представители казачества или крымского ополчения, но курировали все процессы именно представители российского военного ведомства, соглашаются все собеседники «Медузы», в том числе осведомленный о событиях 2014 года украинский силовик. К началу крымских событий Россия имела на полуострове готовый плацдарм — военные объекты Черноморского флота, арендованные у Украины по соглашению 2010 года. Под предлогом «усиления охраны» этих объектов в Крым направлялись спецподразделения ГРУ, силы морской пехоты и десантников, позже разоружившие украинские воинские части. 

Именно на базе Черноморского флота был организован координационный центр по работе с украинскими воинскими частями, утверждает военный эксперт Владислав Шурыгин. «Части были разбросаны по всему Крыму — центр по работе с ними был при штабе ВМФ», — говорит Шурыгин. Как писали СМИ, некоторые переговорщики действительно представлялись офицерами Черноморского флота России. Об их работе по разоружению украинских военных рассказал «Медузе» и пророссийский активист Михаил Онуфриенко — участник событий в Крыму, лично знакомый с двумя представителями Минобороны, занятыми в переговорном процессе.

«Позвонили и сказали: у нас ситуация в Крыму, ты нужен, приезжай», — рассказывает «Медузе» ветеран спецназа ГРУ, принимавший участие в переговорах с украинскими военными. В марте к налаживанию диалога подключили священников РПЦ, вспоминает собеседник — только из одного Западного военного округа военные «выписали двух батюшек». (Военно-административная единица Вооруженных сил Российской Федерации на северо-западе страны, предназначенная для защиты западной части страны. Штаб находится в Санкт-Петербурге).

«Было принято решение вызвать из Питера отца Димитрия [Василенкова, заместителя председателя отдела по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными учреждениями Санкт-Петербургской епархии] — и мы с ним начали объезжать пока что еще украинские воинские части», — продолжает собеседник. 

По воинским частям отец Димитрий ходил в окружении казаков — прямо как в поэме. Казаков вызвали из Красноярска специально ради этой операции. Такая пестрая группа вызывала у украинских военных гораздо меньше отторжения, чем просто россияне в камуфляже, вспоминает в беседе с «Медузой» ветеран спецназа. «Ворота частей открывались из-за священника, — говорит собеседник. — Иначе нас бы выкинули просто из части. А казаки обеспечивали кипеж: если уж появляется куча каких-то непонятных российских граждан, то уже нужно что-то делать» (об участии казаков в переговорах с украинскими военными неоднократно писали СМИ).

Задачей максимум, утверждает организатор группы, было добиться мирного разоружения частей. «Мы просто заламывались в часть, на грани фола — те такие: „Стрелять будем!“ Мы им: „Ну давай, стреляй“. И вот представь: батюшка, казаки, Евангелие. „Жить хотите? Давайте договариваться“, — описывает переговорный процесс собеседник. — Они же сами боялись, им тоже было страшно. Говоришь им: „Мужики, оно нам надо — убивать друг друга?“ Они нам: „Вообще не хотелось бы“».

Переговоры велись с позиции силы: крымские воинские части к тому моменту уже были взяты в окружение российскими спецподразделениями и пророссийскими военизированными группами. Готовность украинских военных разговаривать со священником организатор группы объясняет тяжелым психологическим состоянием солдат, не получавших четких приказов из Киева. Владимир Путин утверждал, что заблокированные украинские части не оказывали сопротивления, потому что российский спецназ лишил их связи. Минобороны Украины опровергало эту информацию: как заявил в разговоре с BBC представитель военного ведомства Сергей Галушко, связь с частями сохранялась. Вину за сдачу многих украинских военных объектов Галушко возложил на командиров, а также на то, что на полуострове не был введен соответствующий правовой режим. «Правовой режим военного состояния или специальный режим антитеррористической операции не был введен», — сказал Сергей Галушко BBC.

«Мы застали их в состоянии запредельного, адского стресса. Они все были абсолютно „разобранные“ — все, кого я там видел. Кто-то звонил в Киев — из Киева ответа не было», — говорит собеседник. Помогало и то, что с казаками и отцом Димитрием ходили «два автоматчика», признает он — как удалось выяснить «Медузе», вооружены были и другие переговорщики. Например, в прессе описываются ситуации, когда разоружения части добивались угрожающие применить силу российские военные. Двое переговорщиков, попросившие не называть их имен, рассказали «Медузе», что приходили в части с оружием в руках.

В разговоре с «Медузой» сам отец Димитрий признал, что «был в Крыму по линии Минобороны», но отказался об этом говорить, а успех спецоперации объяснил божественным вмешательством. «А что это, как не чудо Божие? Господь не допустил кровопролития», — сказал петербургский священник. В своей епархии Димитрий Василенков ведет работу с казачеством и активно окормляет силовиков: помимо десятков командировок на Кавказ и в Южную Осетию, протоиерей возглавляет приходы при Росгвардии и ФСИН. Корреспондент «Медузы» застала его в третьем месте, где он служит, — строящемся при поддержке «Боевого братства» храме Покрова Пресвятой Богородицы — Покровительницы воинства российского. 

О том, что он «как военный священник побывал в воинских подразделениях в Крыму», Василенков рассказывал в интервью мая 2014 года, не уточняя даты поездки. Как выяснила «Медуза», петербургский протоиерей мог успеть принять участие в последних двух неделях переговоров, которые продолжались вплоть до 24 марта. В прессе первые упоминания о группах переговорщиков появились еще 2 марта, но переговоры с воинскими частями продолжались и после референдума о вхождении Крыма в состав России 16 марта. Только тремя днями позже в Севастополе пришлось брать штурмом штаб ВМС Украины. Базу 1-го Феодосийского батальона морской пехоты российский спецназ штурмовал последней — 24 марта.

Согласно данным перелетов (их «Медузе» предоставил один из собеседников), в Крыму Василенков мог оказаться уже 13 марта, в день своего приземления в Анапе — в те даты паром оттуда оставался едва ли не единственным способом добраться до Крыма из России. 11 марта 2014 года крымские власти закрыли воздушное пространство над полуостровом вплоть до референдума о статусе Крыма (16 марта).

«Заезжать в Крым через Запорожье было уже невозможно: там уже шло гражданское противостояние, — вспоминает военный эксперт Владислав Шурыгин. — Единственный путь был через Анапу — [оттуда] на пароме легче границу пересечь». «В Анапу ты прилетаешь гражданским, а потом на пароме, если шторма нет. Это наиболее частый путь», — подтверждает участник крымских событий Михаил Онуфриенко. 

В разговоре с «Медузой» священник признал, что оказался на полуострове не позднее 16 марта, дня референдума, — и даже описал, как вели себя в тот день военные. «Мило улыбались, кричали „Ура!“ — я все это видел», — вспоминает Василенков. О датах окончания командировки отца Димитрия точной информации нет, но еще 23 марта 2014 года он публиковал на своей странице «ВКонтакте» фотографии с подписью: «У вежливых людей — вежливые духовники». На снимке протоиерей позирует вместе с вооруженным мужчиной на фоне бронеавтомобиля «Тигр» — собеседник «Медузы» среди переговорщиков утверждает, что фотография сделана на территории украинской воинской части.

Возможно Западный военный округ привлек к спецоперации в Крыму и Александра Назарова — помощника настоятеля петербургского подворья монастыря Оптина пустынь. (Монастырь не ответил на запрос «Медузы».) Он и Василенков вместе работали в Чечне: возили в республику гуманитарную помощь, окропляли святой водой личный состав, освящали военную технику и крестили разведчиков. Назаров, как и Василенков, в 2015 году был награжден орденом Дружбы одним и тем же президентским указом («За работу в Крыму», утверждает собеседник «Медузы» среди переговорщиков). Согласно данным перелетов, они оба летели одним рейсом из Москвы в Анапу 13 марта 2014 года.

Священник в самоволке

Василенков с Назаровым были не единственными представителями РПЦ, прибывшими из России, чтобы принять участие в крымской спецоперации. «Желающих было много, — вспоминает бывший силовик, чей знакомый священник поехал в Крым, чтобы влиться в ряды переговорщиков. — Там дивиденды же [идут] в виде заслуг: засчитывается, что „такой-то такой-то — был в Крыму“. Вот они за наградами и едут — эти цацки у священнослужителей очень высоко ценятся». 

Награды за спецоперацию священники действительно получали — и не только ордена Дружбы, как Василенков с Назаровым. «Среди переговорщиков были священники — я считаю, что они законно получили медали от Министерства обороны, потому что они активно участвовали в переговорном процессе и поспособствовали тому, чтобы там не пролилась кровь ни украинцев, ни русских, — это были священники-миротворцы», — рассказывает военный журналист Виктор Баранец.

Конкуренция за место в крымских событиях была столь высока, что принять участие в переговорах российскому священнику тогда не помогла даже рекомендация от военных. «К этим мероприятиям чужих не допускают: все обговорено. Там едва ли не тендер устраивают, кто будет участвовать. Каждая епархия своего тянет — а он тут с нахрапа [попробовал]. И пролетел, — смеется знакомый священника. — Я, как узнал, немножко посмеялся над ним».

Об участии российских священников в переговорах с воинскими частями рассказали «Медузе» и собеседник среди ветеранов ВС Украины, и архиепископ Симферопольский и Крымский Климент, управляющий Крымской епархией Украинской православной церкви Киевского патриархата (УПЦ КП, сейчас вошла в состав Православной церкви Украины).

«Все они ехали через Керченскую [паромную] переправу с казаками: автобусы формировались на территории Краснодарского края, а потом приезжали на территорию Крыма», — вспоминает Климент. О появлении у ворот гарнизонов «московских священников» знает и представитель УПЦ КП Иван Катькало.

«Батюшки в основном [приезжали] из Питера и Подмосковья», — вспоминает информированный о событиях член «Союза добровольцев Донбасса».

Подключали и прибывшее из России исламское духовенство. К диалогу с крымскими татарами привлекли председателя духовного управления мусульман Татарстана, муфтия Камиля Самигуллина. В Симферополь, вспоминает активист Михаил Онуфриенко, для переговоров с татарами пригласили муфтиев из Чечни. 

Архиепископ Климент и отец Иван убеждены, что Русская православная церковь принимала непосредственное участие в крымской спецоперации. «Священники выполняли задания, которые ставятся на высшем уровне», — говорит Климент. Однако роль РПЦ не стоит преувеличивать, соглашаются все остальные собеседники «Медузы»: группы переговорщиков контролировало российское Министерство обороны. Официально епархии остались непричастны к поездкам своих священников в Крым: по примеру российских военных, на полуостров ехали батюшки-«отпускники», не оформившие официальную командировку. Отец Димитрий, например, и вовсе «ушел в самоволку», не согласовывая свое решение с церковным руководством, рассказывает близкий к священнику собеседник. 

Министерство обороны и Московский патриархат не ответили на запрос «Медузы».

Подрывная проповедь

Помогали российским силам в Крыму не только прибывшие на полуостров представители РПЦ, но и местные священники — представители Украинской православной церкви Московского патриархата, которая формально автономна, но все-таки подчиняется Москве. (На момент 2014 года она, например, окормляла российский флот.)

«Формально Крым — это часть украинской Церкви, но реальная, конечно, тут власть Москвы, — говорит протодиакон Андрей Кураев. — И когда они увидели и уверенные действия „вежливых людей“, и растерянность украинской стороны, то просто переобулись в воздухе».

«Отец Владимир, отец Вячеслав, отец Ярослав вошли в состав ополчения и окормляли нас», — вспоминает поддержавших пророссийское ополчение местных священников участник «Самообороны Крыма» екатеринбуржец Владимир Лобанов. 

На помощь российским военным в Крыму пришли отряды самообороны, состоящие из местных жителей, «беркутовцев», приехавших из России казаков и представителей различных российских и пророссийских общественных организаций. 10 рот этого ополчения были сформированы 23 февраля 2014 года; всего в структурах «Самообороны Крыма» участвовало более двух тысяч человек. Член Крымской правозащитной группы Александр Седов называет «Самооборону» «парамилитарным формированием», созданным «исключительно для того, чтобы закрывать те места, где не могут принимать участие оккупационные Вооруженные силы России».

Участвовали крымские священники Московского патриархата и в переговорах с воинскими частями — «Медузе» назвали двоих. «[Настоятель храма Феодоровской иконы Божией Матери] отец Петр Чайковский лично в Бахчисарае заходил в сложные воинские части и разговаривал», — вспоминает пророссийский активист и участник событий в Крыму Константин Кнырик (сам отец Петр это отрицает. «Я участвовал только в молитве святителю Луке — политических выступлений с моей стороны не было, потому что это было время поста, время сугубой молитвы», — говорит священник). «[Руководитель военного отдела Симферопольской и Крымской епархии] Димитрий Коротков активно занимался захватами украинских частей», — вспоминает архиепископ Климент. 

Проповедь, которую вели крымские священники Московского патриархата в воинских частях, архиепископ Климент называет «идеологической подрывной работой». «Когда настал час икс, священники Московского патриархата оказались на территории частей с проповедями о любви и дружбе: „Вы не имеете права стрелять, потому что перед вами ваши русские братья и на вас окажется их кровь“, — говорит Климент. — По сути, они откровенно склоняли солдат к предательству и деморализовали своими проповедями украинскую армию». (20 декабря 2018 года Верховная рада проголосовала за закон, согласно которому представители Московского патриархата не смогут больше окормлять военнослужащих Украины.)

Симферопольская и Крымская епархия Московского патриархата на просьбу поговорить о крымских событиях ответила односложно. «Священнослужители… молились о мире на Крымском полуострове и на Украине», — сообщили «Медузе» в пресс-службе.

Склад оружия на территории храма

Некоторые крымские храмы Московского патриархата в дни противостояния превращались в казармы и даже оружейные склады. «Медузе» назвали шесть храмов, которые принимали на постой заходящие с территории России в Крым казачьи формирования. (Симферопольская и Крымская епархия УПЦ МП не стала это комментировать.)

«Когда казаки заезжали [из России], в Керчи и Феодосии им предоставляли возможность переночевать священники. В храме Андрея Первозванного их, например, приютили. Чтобы они могли там собраться все вместе, отдохнуть — и потом сделать марш-бросок на границу», — рассказывает Валерий Кауров, в 2014 году объявивший о создании «республики Новороссия» в Одессе. «Старинный храм [Знамения] в Грушевке — там принимал батюшка казаков на постой», — подтверждает ополченец Сергей Здрилюк; о том же рассказывает и участник «Самообороны Крыма» Владимир Лобанов.

Сопровождавшие Димитрия Василенкова красноярские казаки, рассказал «Медузе» участник группы переговорщиков, «жили у отца Михаила Сытенко, в храме Всех Святых в Феодосии». «Казаки останавливались и в Симферополе в храме Петра и Павла, — вспоминает священник УПЦ КП Иван Катькало. — Когда священники дают возможность прийти в храм военным с оружием, это перестает быть церковью и становится структурой, которая подчиняется светской власти».

О том, что казаки останавливались в крымских храмах, знает и архиепископ Климент. «То же самое было и с Успенским монастырем в Бахчисарае, который тоже служил оплотом пророссийских сил. Но самый яркий эпизод — это бахчисарайский храм иеромонаха Каллиника, который сейчас стал епископом. Его храм [в селе Уютном] служил храмом-базой: там было и оружие, и средства защиты, и продовольствие, и казарма», — вспоминает Климент. (В СМИ сохранились упоминания, как в 2014 году Каллиник «разместил склад оружия для „Самообороны Крыма“ на территории храма Святого пророка Иоанна Крестителя».)

Епископ Каллиник — архиерей Украинской православной церкви, получивший медаль «За защиту Крыма» и попавший на сайт «Миротворец». Участие в спецоперации обеспечило монаху карьерный рост, убежден Климент. Уже в 2015 году Калинник был назначен игуменом популярного у паломников Инкерманского пещерного монастыря, а четыре года спустя стал епископом — украинские СМИ тогда писали, что «структура Московского патриархата в Украине возвела в епископы крымского священника-сепаратиста». Причем рукополагать Калинника в епископы пришлось тайно, чтобы избежать скандала в Киеве и плохого пиара для УПЦ.

«В Москве рукополагать неудобно, потому что церковная Москва признает власть церковного Киева над церковным Крымом — надо было в Киеве рукополагать. А там уже, понятно, сайт „Миротворец“ со своими претензиями. В итоге это был уникальный случай, когда Калинник тайно поехал даже не в Киев, а в Нежин — и о его рукоположении не было объявлено! Несколько дней молчали, чтобы он успел вернуться в Крым, не привлекая внимания полиции. И чтобы не началось разговоров, что епископом сделали „врага украинской идеи!“», — говорит Андрей Кураев.

Храм в горячей точке

2 марта 2014 года. Священник в полном облачении направляется к воротам воинской части в крымском селе Перевальном. Следом спешит прихожанин, несущий в руках пластиковую ванночку со святой водой. Мимо группы тяжело вооруженных людей в балаклавах процессия проходит молча. Завидев украинских военных, священник останавливается посреди дороги и с усилием, против сильного ветра, окропляет их. Прихожанин подносит ванночку; военнослужащие послушно снимают головные уборы и поспешно крестятся.

К тому моменту часть уже была оцеплена российскими войсками. Проследовав дальше, к запертым воротам 36-й бригады морской береговой обороны, отец Иван Катькало окропляет украинских солдат прямо через решетку: встав к ней вплотную, они молчат. Через две недели большая их часть примет решение перейти на службу в Вооруженные силы России. В разговоре с «Медузой» священник вспомнит, как солдаты жаловались ему, что им никак не дадут приказа действовать. 

Храм отца Ивана, построенный прямо возле КПП воинской части в Перевальном, относился к Украинской православной церкви Киевского патриархата (УПЦ КП). Эта не зависящая от Москвы структура существовала в Крыму параллельно с приходами Московского патриархата, а в 2014 году одной из первых осудила агрессию России, благословив военнослужащих «твердо стоять на защите независимости Украины». 

В недели противостояния священники УПЦ КП вели свои переговоры с крымскими военнослужащими. «У меня была прямая связь с министром обороны Украины Игорем Тенюхом, и через Министерство обороны [Украины] у меня были телефоны офицеров, с которыми я должен был общаться — и я пытался проводить эти встречи, — рассказывает управляющий Крымской епархией УПЦ КП архиепископ Климент. — Те, с кем удалось поговорить, постарались вывести подразделения с территории Крыма, сохранили знамена своих частей. А все, кто избегал контакта, приняли решение остаться в российской армии. Немногие шли на контакт». 

Такая работа священников Киевского патриархата с военными вызвала агрессию у пророссийских сил, утверждает Климент. И ее первыми целями стали именно храмы, находившиеся, как храм в Перевальном, у воинских частей.

«Из-за блокады на территорию частей нельзя было зайти, а наши священники имели возможность идти к украинским солдатам и быть возле них, — объясняет архиепископ. — Так что первый удар был нанесен по общине в селе Перевальном и по севастопольскому приходу Священномученика Климента — оба располагались на территории украинских воинских частей и первыми прекратили свое существование, когда российские войска зашли на территорию Крыма».

2 марта 2014 года храм отца Ивана в Перевальном оказался в оцеплении вместе с частью. «Чтобы попасть в него, нужно было прорываться через блокпост и казаков, а вокруг самой церкви стояли „зеленые человечки“!» — говорит присутствовавший на месте событий архиепископ Климент. В течение следующих двух недель — вплоть до референдума — активность окруживших приход ополченцев и местных только росла. «„Самооборона“ разбила палатки прямо у церкви, казаки выходили нас пикетировать. Священники Московского патриархата не светились в толпе, но были организаторами этого всего», — вспоминает отец Иван. В итоге храм — после нескольких попыток — будет захвачен только в июне; священника угрозами вынудят уехать из Крыма; приход передадут Москве; Киевский и Московский патриархаты обменяются по поводу ситуации в Перевальном официальными заявлениями. 

1 июня приехавшему на утреннюю службу священнику с семьей пришлось запереться в машине, чтобы укрыться от вооруженных нагайками казаков. «В общей сложности их [нападавших] было, наверное, человек пятьдесят, местных около десятка, а остальные приехали ряженые — то ли казаки, то ли „Самооборона“, Бог их знает, с саблями, нагайками, ножами, — рассказывал Катькало. — Они пытались мою машину перевернуть, колеса спустили, окна хотели побить, радиатор лазили пробивать». «В этот день они кричали, что „мы тебя убьем“. И нам пришлось уехать из Крыма», — вспоминает священник.

Но понятно все стало уже в день референдума, 16 марта 2014 года, когда в церковь пришел священник Московского патриархата из Севастополя, вспоминает Катькало. Начав инвентаризацию храма, гость деловито объяснил, указав на оцепивших местность российских военных: «Ну все, вы теперь молитесь за своих — а я за своих». 

Пресс-центр Киевской патриархии в официальном заявлении утверждал, что священник Московского патриархата «начал интересоваться, есть ли документация на храм, и угрожать, что если украинские военные уйдут из Перевального, храм „придется отдать“». Пресс-служба Симферопольской и Крымской епархии УПЦ МП опровергала попытки инвентаризации имущества церкви в Перевальном и обвинила Ивана Катькало в публичных выступлениях «с националистическими и экстремистскими лозунгами, а также с призывами к военнослужащим о применении оружия и братоубийству».