Как Мустафе Джемилеву очередное дело «шьют»

Суд по делу против лидера крымскотатарского народа Мустафы Джемилева в оккупированном Армянске на прошлой неделе фактически завершил допрос всех свидетелей обвинения. Из 22 заявленных прокурором свидетелей суд не сумел добиться лишь явки сына Джемилева Хайсера и похищенного российскими силовиками Эрвина Ибрагимова. О чем говорили в суде все допрошенные свидетели и насколько их показания «играют против» Мустафы Джемилева – в материале Павла Буранова на LB.ua. Наводимо його повністю нижче.

Как «приготовить» дело за пять минут

Кратко история с обвинением Мустафы Джемилева выглядит так: российские власти переполошились после заявления крымских татар о намерении провести Марш достоинства, в программу которого входило массовое пересечение границы крымскими татарами из числа общественных лидеров и руководителей Меджлиса. Чтобы этого не допустить и вообще продемонстрировать позицию «хозяина ситуации» российские правоохранители срочно завели уголовные дела в отношении Мустафы Джемилева, Рефата Чубарова и Ленура Ислямова. 

В ситуации с Мустафой Джемилевым «рецепт» уголовного дела был незатейливым. Российский следователь взял материалы дела об убийстве по неосторожности, которое было совершено сыном Джемилева Хайсером в 2013 году. И к ним добавил материалы уголовного дела по факту столкновений возле Армянска 3 мая 2014 года, когда крымские татары вышли на трассу Армянск-Херсон, чтобы встретить Мустафу Джемилева и вынуждены были прорывать оцепление неких неизвестных в балаклавах, которых впоследствии российские правоохранители пытались представить, как сотрудников полиции. 

Из первого дела следователь «выжал» обвинение в небрежном хранении оружия, поскольку карабин из которого было совершено убийство, зарегистрирован на Мустафу Джемилева, и он отвечал за то, чтобы это оружие было не доступно для других. Сюда же следователь вписал статью о незаконном хранении боеприпасов, полагая, что при помощи охотничьего или спортивного патрона совершить убийство было нельзя, а значит где-то были еще и боевые патроны. По второму делу правоохранители не стали мудрить и в действиях Джемилева усмотрели состав «незаконного пересечения государственной границы РФ». В таком виде дело поступило в Армянский городской суд, который принял решение рассматривать его в заочном порядке – без участия подсудимого.

Оружие было, а небрежности – нет

По первым двум статьям обвинения прокурор вызвал всего 4 свидетелей, в том числе сына Джемилева Хайсера. Тот регулярно получает судебные повестки, но по ним не является, чем загоняет в тупик систему российского правосудия. Огласить его показания они не могут, принудительно заставить его явиться – тоже. А отказываться от его допроса и вовсе не удобно. В итоге, суд по этому вопросу так и не принял на данном этапе никакого решения, отложив поиски выхода из ситуации на потом. 

Остальные три свидетеля были допрошены в один день и никто из них не подтвердил факт небрежного хранения оружия. Алие Селимова, которая часто помогала по хозяйству в доме Джемилевых вообще ни разу не видела никакого оружия, пасынок Джемилева Эльдар Эбубекиров заверил суд, что оружие хранилось в сейфе, а сейф в отдельной комнате, ключ от которой был только у Джемилева. Он же пояснил, что Хайсер похитил ключи и завладел оружием по своему умыслу, а не из-за небрежности хранения. А участковый, проверяющий правила хранения оружия, Дилявер Сулейманов, подтвердил суду, что ни разу при проведении таких проверок претензий к хранению карабина и боеприпасов не возникало. 

Любопытный казус вышел с обвинением по статье 222 за незаконное хранение боеприпасов. Из трех перечисленных свидетелей только участковый Сулейманов мог в своих показаниях как-то закрепить это предположение, однако в ходе судебного заседания он категорически отказался оценивать, какие боеприпасы находились на хранении в сейфе Джемилева. По его словам, подобную оценку могут дать только эксперты-криминалисты после отстрела боеприпаса, а других вариантов определить какой перед тобой патрон – холостой, спортивный, охотничий или боевой – просто не существует. 

А было ли уведомление?

Ключевые моменты обвинения в части предъявленного Мустафе Джемилеву обвинения о «нарушении государственной границы» сводится к двум событиям. Первое – 2 мая 2014 года ему в аэропорту Шереметьево было зачитано уведомление о запрете на въезд в Российскую федерацию сроком на пять лет. И второе – зная о запрете, он на следующий день пересек эту «границу» в пункте пропуска Армянск на севере Крыма. Логика защиты строится на обратном – уведомления в аэропорту не зачитывали, границу в Армянске он не пересекал да собственно никакой границы (пусть даже признанной только самой Россией) в Армянске не было. 

Проще всего оказалось разобраться с первым событием. В оккупационном суде были допрошены две свидетельницы обвинения, которые на момент 2 мая 2014 года служили в аэропорту Шереметьево на паспортном контроле. Как рассказала суду свидетель Аминат Омарова, Джемилев действительно предъявил ей свой паспорт иностранного гражданина, после чего у нее в базе высветилось оповещение о необходимости дополнительных действий. Она попросила его подождать в сторонке и вызвала старшую смены. Та пришла не одна, а в сопровождении начальника оперативной службы терминала Дмитрия Козакова и они какое-то время о чем-то беседовали с Джемилевым. О чем они говорили, она не слышала. Чтобы ему зачитывали какие-то решения, брали подписи или составляли какие-то документы – не видела. 

Допрошенная в суде старшая смены Ольга Савельева заявила, что ничего по данному эпизоду не помнит и сообщить не может. И даже фамилия Джемилева ей ровным счетом ни о чем не говорит. А начальника оперативной службы терминала Казакова среди свидетелей обвинения и вовсе не оказалось. Таким образом доказать при помощи допроса свидетелей, что в аэропорту Шереметьево Джемилева действительно о чем-то уведомляли, а не беседовали «о погоде», обвинению абсолютно не удалось. 

Ни знаков, ни пограничников, ни прорыва

Еще неприглядней оказалась картина со второй частью этого эпизода – «пересечением границы» в районе города Армянск на севере Крыма. Долго и кропотливо суд опрашивал семнадцать свидетелей тех событий, как из числа крымских татар, так и из числа сотрудников пограничной смены, дежурившей 3 мая 2014 года на пункте пропуска Армянск. В результате многие из них прямо сообщили или не опровергли в суде целый ряд фактов, которые полностью противоречат утверждениям из обвинительного заключения. 

Во-первых, большинство свидетелей твердо сообщили, что никаких опознавательных знаков, указывающих на пролегание в этой местности «государственной границы», на тот момент не имелось. Как и инженерных заграждений. Не было дорожных и информационных знаков о том, что на данной территории действует пограничный режим, а сам пункт пропуска представлял из себя четыре палатки и два самодельных шлагбаума. Без каких бы то ни было опознавательных знаков. На то, что это пограничный пункт пропуска ничто не указывало. Более того, один из пограничников сообщил, что и в таком виде пункт пропуска на момент событий существовал всего неделю и большинство людей, пересекавших в то время «границу» не могли понять, что это такое и какие действия от них требуются.

Во-вторых, к моменту, когда на импровизированном и никак не обозначенном пункте пропуска появился Мустафа Джемилев, там вообще не оказалось ни одного пограничника. Как сообщил в ходе допроса старший смены наряда Сергей Заворукин, он отдал приказ всем покинуть территорию КПП, чтобы их не взяли в заложники. За полчаса-час (по разным показаниям) до того, как приехал Джемилев, со стороны Армянска подошло от пятисот до пяти тысяч (по разным показаниям) людей, которые пришли встречать Джемилева. В какой-то момент раздались выстрелы со стороны неизвестных в балаклавах и без опознавательных знаков. Масса людей, подстегнутая этими выстрелами, хлынула на пограничный пункт, а часть – за его пределы в сторону материковой Украины. Поэтому к моменту появления Джемилева не было не только каких-то обозначений, указывающих на «границу», но и самих пограничников, которые бы осуществляли функции пограничного контроля. 

В-третьих, и свидетели из числа крымских татар, и российские пограничники, наблюдавшие за происходившим с безопасного расстояния, в суде сообщили, что Джемилев не предпринимал вообще никаких действий, направленных на пересечение «границы». Он вышел из машины и общался с собравшимися людьми. Ни одно официальное лицо у него не проверяло документы, не сообщало о наличии для него запрета на въезд, не предлагало вернуться по обратному маршруту. Так и не дождавшись никого из представителей пограничного ведомства, спустя несколько часов лидер Меджлиса развернулся и покинул пункт пропуска. Примечательно, что по признанию ряда пограничников, Джемилев при таком скоплении людей имел все возможности для того, чтобы прорвать или обойти оцепление из неизвестных в балаклавах и направиться вглубь полуострова, но никаких подобных действий или даже попыток не предпринимал. 

Пограничники заблудились?

Выяснилась за это время еще одна неприятная для обвинения деталь. Созданием пунктов пропуска ведает правительство России, которое соответствующее постановление приняло только в 2015 году. Предположения защиты, подкрепленные нормативными документами, о том, что на период 3 мая 2014 года пункт пропуска возле Армянска существовал нелегально, даже в формате российского законодательства, показаниями свидетелей обвинения так и не были опровергнуты.

«Фактически, законодательная база для организации данного контрольно-пропускного пункта была принята позже. Распоряжение правительства (России – ред.) было принято спустя год после событий, приказ ФСБ об установлении пограничной зоны – спустя полгода после указанных событий. Пояснить эти обстоятельства никто из пограничников также не смог», – подвел итог адвокат Николай Полозов по итогам допроса основной части свидетелей обвинения. 

Тем временем в подконтрольном оккупационным властям Армянском городском суде продолжается слушание этого уголовного дела. Обвинение перешло к стадии представления письменных доказательств. И уже судя по первым исследованным документам, эта стадия тоже грозит стать провальной для той версии, которую российские силовики изложили в своем обвинительном заключении. 

Фото Укринформ